В «Театре Терезы Дуровой» сыграли премьеру по пьесе Островского «На бойком месте». В этой постановке актеры танцуют, поют и все делают немного в лубочной манере. Такой взгляд на классику предложила режиссер Ирина Пахомова.
Визуальный ряд спектакля словно отсылает к народным промыслам, делая постановку чуточку фольклорной, «под старину». И в то же время коллизии XIX века воспринимаются не архаично, а современно. Хотя нет уже в России таких постоялых дворов, мещан в кафтанах и дворян в цилиндрах, но русские типажи, схваченные Островским, похоже, вечны. Вальяжный помещик, купец-мот, неверная жена, девушка-богомолка, лукавый слуга – подобных персонажей можно встретить и сегодня, только в других одеждах и социальных статусах. Но их человеческая суть остается неизменной. И проблемы, которые решали люди позапрошлого столетия никуда не ушли. Бедняки должны бороться за кусок хлеба, угождая богачам, не упуская случая их облапошить. Богачи, в свою очередь, маются от скуки и пускаются во все тяжкие, лишь бы развлечься.
На постоялом дворе кипят нешуточные страсти. Хозяин «бойкого места» Вукол Бессудный (актер Владимир Седлецкий) – лихой человек, который не брезгует мелким разбоем на дорогах, а еще опаивает зельем своих заезжих гостей, чтобы они больше тратились на кутежи. И даже использует свою жену Евгению (актриса Наталья Самсонова): она очаровывает и удерживает постояльцев. Один из самых желанных гостей здесь дворянин Павлин Миловидов (актер Павел Повалихин). Он крутит тайный роман с Евгений, и при этом влюблен в ее золовку Аннушку, сестру хозяина постоялого двора. Аннушка (актриса Дарья Лукьянченко) – чистая, набожная девушка, страдает от ревности. И даже решается покончить с собой. Но автор пьесы, как мудрый сказочник, все устроит так, что доброй героине улыбнется счастье, а злые будут разоблачены. Хотя не такие они и «злые». Люди как люди, со своими обычными грехами – завистью, сребролюбием, тщеславием, изменами.
В спектакле режиссера Ирины Пахомовой все герои, даже совершающие неблаговидные поступки, получились по-своему обаятельными. Их объединяет широта души, удаль и бойкость. Именно поэтому они постоянно пускаются в пляс и поют. Особенно хорош купец Петр Непутевый (актер Евгений Мишечкин), затягивающий: «Когда молод был, горя не было. Возрастать я стал – горе прибыло…». В русском сердце всегда буйство перемешано с тоской. Сейчас они поют, потом бьют посуду, потом хватаются за пистолеты, топор или яд. Но в этой истории все закончится хорошо.
Атмосфера спектакля пронизана доброй иронией. Создатели постановки словно говорят зрителю: «Мы не играем Островского, мы играем в Островского». Актеры чуть-чуть подтрунивают над своими персонажами, делая их смешными, лубочными. А с другой стороны – психологически точными и визуально очень яркими, будто сошедшими с панно городецкой росписи и ожившими в сценическом пространстве, которые создала художник Мария Рыбасова. Удивительно, что в этом спектакле даже декорации – «танцующие». Они мгновенно трансформируются: превращаясь из серых в разноцветные, расписанные крылатыми львами и райскими птицами. Также и герои умеют внезапно преобразиться, скинуть будничные одежды и нарядиться в ярко-красное. И тогда все приходит в движение: открываются сундуки, пыхтит самовар, льется вино, по сцене мелькают сарафаны, фраки, штиблеты.
Пьеса «На бойком месте» имеет длинную традицию постановок в самых разных театрах. Довольно часто сценические интерпретации «бичевали» социальные язвы, «ужасные нравы» XIX века. Режиссер Ирина Пахомова смягчила акценты. У ее героев не пороки, а слабости. Не проступки, а баловство. Они могут одуматься и простить друг друга. «Улыбайся, дьяволи, а расчет после», – говорит Вукол своей жене Евгении, и отправляет ее встречать новых гостей. И едут на постоялый двор очередные миловидовы и непутевые. Какие говорящие фамилии! Своя миловидность и непутевость есть в каждом из нас. У спектакля можно найти множество посылов. Но его главное достоинство лежит в эстетической плоскости: он получился радостным и нарядным, как ожившая дымковская игрушка, хохлома, городецкая роспись.
Татьяна Медведева
