Сегодня вы прочтете интервью с уникальным человеком, чья жизнь похожа на многие другие, но имеет одну особенность. Оксана Размахнина, удивительная женщина живет в Республике Коми, я ее знаю достаточно давно. Но она удивительная женщина в том смысле, что её история послужит многим людям примером стойкости и заставит задуматься.

Прежде чем начать говорить, она внимательно смотрит на собеседника в течение нескольких секунд. Максимум — минуту. Всё. Она «отсканировала» человека. И теперь знает, что можно от него ожидать и как себя с ним вести. Из неё получился бы отличный разведчик, каким был её отец во время Великой Отечественной.

Но она более тридцати лет своей жизни посвятила работе в медицине. Почти тринадцать лет работает в рентгенотделении. Возможно, что внимательный пронзительный взгляд — это у неё профессиональное. Хотя она утверждает, что эта привычка у неё в подсознании: прежде чем начать беседу, стремится составить невербальный портрет собеседника. Я сам неоднократно чувствовал на себе этот пристальный взгляд. Но сегодня разговор не об этом.

— Не помнишь точно, как давно мы с тобой знакомы?

— Четыре года уже. Если точнее, то мы познакомились в начале 2018 года. В одном закрытом чате.

— Да-да, помню. Меня удивила твоя способность разоблачать фейки «на раз». Тогда, как и сейчас, в интернете с завидным постоянством появлялись фейковые фотографии и видео о событиях на Донбассе. Ты тогда, прямо в чате, схлестнулась с одним фейкомётом, который…

— Я просто высказала сомнение в подлинности того, что он говорил, поскольку те фотографии, которые он выставил в качестве доказательств, мне уже приходилось видеть. И с совершенно противоположными комментариями. Я даже знаю кто их автор. Он же закатил истерику, перешёл на личности, полностью выдав себя. Когда оппонент переходит на личность это означает только одно —  у него нет весомых аргументов в поддержку своей позиции. Я попала «в десятку». В конце концов он, на пике истерики, заявил, что он «ополченец» и «ветеран Донбасса». И покинул чат.

— Разоблачила «ветерана»?

— Он такой же ветеран, как я балерина.

— А как тебе удаётся распознавать фейки? У тебя чутьё на них, что ли?

— И да, и нет. Есть несколько критериев, помогающих вычислить информационную «стряпню». Это долго рассказывать. Это приходит не сразу. Когда тебе слишком активно пытаются промыть мозг и заставить думать так, как выгодно кому-то, то в голове возникает сомнение: стоп-стоп-стоп… Почему мне слишком настойчиво вдалбливают в голову именно это? Старый приём: «Смотрите сюда. Сейчас вылетит птичка». И я начинаю искать причину.

— И?

— И открываются очень интересные подробности. Как говорится, следите за руками…

— Ты легко сходишься с людьми?

— Я не предъявляю к людям завышенных требований. Я принимаю их такими, какие они есть. Как и сама не пытаюсь казаться тем, кем на самом деле не являюсь. Просто предпочитаю доверительно общаться с теми, кто мне действительно интересен и у кого можно чему-то научиться.

— И много таких?

— Да, очень. Не помню кто, но очень умный человек сказал, что каждый, кто приходит в нашу жизнь, приходит не просто так. Он приходит для того, чтобы чему-то нас научить. Я бы добавила: даже если обращается к нам за помощью. И если однажды мы теряем контакт с этим человеком, значит его миссия в нашей жизни выполнена.

— Интересная гипотеза… А если человек приносит с собой негатив?

— Ты пойми: негатив ведь тоже чему-то учит. Человек, который пытается отравить тебе жизнь, уже несчастен сам по себе. Отравляя жизнь другим, он подсознательно взывает о помощи. И пытается подпитаться чужой энергией, стремясь починить собственное, разбитое в хлам, энергетическое поле. Но дело в том, что это — энергетический вампиризм. И тут уж каждый сам для себя решает: становиться донором или нет.

— Ты хочешь сказать, что те, кто тебе сейчас отравляет жизнь — несчастные, достойные жалости, люди?

— В какой-то мере да. Но это винтики единой античеловечной системы. Это иные сущности. Не такие, как все нормальные люди. Лабораторные зверюшки, взращённые на увечной и увечащей идеологии.

— Почему увечной?

— Потому что они не способны созидать. Они могут только отбирать и разрушать. И они платят остальному миру лютой ненавистью за свою увечность. Понимая, что сами по себе, как отдельные особи, ничего не могут. Потому что нежизнеспособны. Как глисты или вампиры.

— То есть паразиты?

— Ну, в общем, да.

— Складывается впечатление, что ты их жалеешь… Или я неправ?

— Их можно пожалеть, если они не пытаются командовать чужими судьбами. Сами по себе они — ещё раз повторю — несчастные, жалкие. Но к власти их допускать ни в коем случае нельзя — они начнут мстить всем, кто хоть в чём-то лучше их. И мстят они безжалостно. За свою ущербность. Они не способны созидать. Вся их энергия направлена на разрушение — вот в чём опасность для окружающих.

— Расскажи свою историю.

— Если рассказывать во всех подробностях, то это долго. У тебя есть копии документов. Если интересно, прочитаешь всё в деталях. — Да, есть документы. Расскажи самое главное. Сначала.

— Ну хорошо.

Она вздыхает и неохотно, поскольку приходится повторять одно и то же уже не в первый раз, начинает:

— Как ты знаешь, я более тридцати лет своей жизни посвятила работе в медицине. Сначала была медсестрой в детском стационаре. Но на работу приходилось ездить более чем за двадцать километров от дома, а это весьма утомительно. Особенно, когда едешь с ночной смены в автобусе, переполненном дачниками, которые норовят втиснуться со своими вёдрами, кошёлками и рюкзаками. И тут же требуют уступить им место.

А ты, после напряжённой ночной смены в больнице, когда в очередной раз пришлось спасать маленького человечка, падаешь от усталости, зажатая со всех сторон орущими тебе в ухо бойцовыми бабульками, которые так и норовят вынести тебя из автобуса не на той остановке. И даже если удастся присесть на освободившееся место, то тебя либо снова поднимут требованием уступить пенсионерке, которая едет картошку сажать, либо водрузят на колени не совсем чистую кошёлку.

— Сколько тебе тогда лет было?

— Восемнадцать-девятнадцать. Я только медицинское училище окончила. Сейчас их колледжами называют на иностранный манер. Хотя мне слово «училище» нравится больше.

— И сколько ты так проездила?

— Два года. Потом решила уйти. Не то, чтобы мне работа не нравилась. Работа нормальная. Детям здоровье возвращала. Коллектив замечательный. Но я тогда максималисткой была. Впрочем, почему была? Я ею и осталась. В общем, мне предложили работу рядом с домом. И я согласилась.

— И ты проработала на одном месте…

— Почти тридцать два года. Сначала медицинской сестрой. Потом мне предложили пройти курсы рентгенлаборантов. В нашей поликлинике планировали открыть рентгенкабинет. Я согласилась. Так я стала рентгенлаборантом. В поликлинике установили новое рентген оборудование, которое оплатил в рамках спонсорской помощи «Лукойл». Тогда рентгенодиагностический комплекс с компьютерным управлением был диковинкой. У нас в поликлинике он был первым в районе! К нам из города на экскурсию чиновники приезжали.

— С компьютерным управлением? Как ты освоила работу на таком оборудовании? У тебя уже был опыт работы с компьютером, или ты начинала с нуля?

— Не было никакого опыта. Просто инструкция прилагалась весьма подробная. Так, потихоньку, и освоила. К тому же в самом оборудовании была предусмотрена так называемая «защита от дурака». В общем, проблем не возникло. А через пару лет во всех медицинских учреждениях района появились подобные рентгенодиагностические установки. И ко мне стали обращаться коллеги за консультациями. Как к более опытному специалисту.

— Оборудование импортное?

— Было и импортное. Фирмы «Сименс». Но, в основном, отечественное. Питерской сборки. Там есть такой завод «Электрон». Неплохое оборудование, кстати, выпускает.

— А дальше?

— А дальше хорошие времена закончились. В медицину пришли командовать «оптимизаторы», которые начали сокращать и экономить. Но нагрузка постепенно увеличивалась. Аппарат начал периодически выходить из строя. Ведь его надо было каждый час отключать и делать перерыв, хотя бы минут на пятнадцать. А нормативы обследований спускались такие, что приходилось работать без перерыва. Вот техника и не выдерживала.

Уволился рентгенолог, потом сократили ставку санитарки. Я осталась одна. Это противоречило всем нормам безопасности. Но кого это тогда волновало? На все мои просьбы оставить хотя бы санитарку, которая была и регистратором во время приёма, мне отвечали всегда одинаково: «У тебя нагрузка маленькая. Сама полы помоешь!»

— А доплачивали за это?

— Не-а. Мне приходилось вести приём флюорографический, делать рентгеновские снимки, работать с картотекой, с архивом, проявлять плёнки, быть регистратором, составлять отчёты (это уже работа врача), регистрировать результаты описания снимков (снимки возили на описание в город), отвечать на телефонные звонки врачей и пациентов. Это всё во время приёма. А после того, как все ушли — брать ведро с водой, тряпку и швабру и драить все помещения, общая площадь которых была весьма солидная. Ах да… Я ещё и растворы для проявки плёнок готовила. Гадость неимоверная. Никогда у меня не было аллергии. Там заработала. Забыла… Я ещё каждый месяц отчёты писала: сколько каких исследований проведено, сколько выявлено патологий, и так далее.

— И всё это за одну ставку?

— Ну да… На все просьбы о доплате мне всегда отвечали одинаково: «У тебя маленькая нагрузка!» Однажды, когда я ушла в отпуск, начальство пригласило на подмену рентгенлаборанта из города. Та сбежала на второй день. И мне позвонила, задав лишь один вопрос: «Как ты в таком аду работаешь?» Я ответила, что начальство считает, что у меня нагрузка маленькая.

Она улыбается, а потом говорит:

— Знаешь, что она мне сказала в ответ на это? Только это не для печати…

— Я понял… Полностью согласен с таким определением.

— Как в «Бриллиантовой руке»: «Далее следует непереводимая игра слов».

По её лицу скользнула лёгкая улыбка, глаза зажглись лукавым огоньком. Но в следующее мгновение лицо снова стало серьёзным.

— А дальше что было?

— Ну… Дальше постепенно отказывали одна за другой системы рентгенодиагностического комплекса. Нагрузка на аппарат по количеству исследований была, мягко говоря, мощная. Когда отказал компьютер, пришлось делать снимки «вприглядку», то есть наводить и снимать интуитивно. Но я быстро приноровилась. Снимки получались хорошего качества. Когда сломалась проявочная машина — пришлось проявлять снимки вручную, дедовским методом. Что значительно увеличило время, затрачиваемое на одного пациента. Сушила плёнки на обычной верёвке, закрепив прищепками. Как бельё.

— Как пациенты к этому относились?

— Кто-то понимал и терпеливо ждал. Кто-то ворчал. Однажды, устав слушать бесконечное ворчание, я вынесла мокрые снимки в коридор и раздала слишком недовольным пациентам, ожидающим своей очереди. На вопрос зачем я это делаю, я ответила: «Сушите! Хотите — дуйте на них. Хотите — размахивайте, как флагами. Но пока снимки не высохнут, и я их не подпишу, я не смогу принять следующего. Иначе как потом различить, где чей череп, где чья рука или тазобедренный сустав? Запчасти-то все одинаковые».

— Ну ты даёшь… И чем всё закончилось?

— Ворчуны успокоились. Сейчас уже не помню, вроде кто-то к главврачу жаловаться бегал. Но главврачу было важно, чтобы рентгенкабинет работал. Поэтому она не реагировала на подобные жалобы. Ну а потом сломался стол, на который я укладывала пациентов для снимков лёжа. Он перестал подниматься и опускаться. Потерял подвижность. Последние два-три месяца снимать пришлось не на столе, а на сдвинутых вместе табуретах.

— Жесть! Опять «вприглядку»?

— Ага… У меня к тому времени глазомер и интуиция развились не хуже снайперских. Оборудование официально было уже списано, как выработавшее свой ресурс. Ещё летом 2017 года.  На некоторое время приём больных приостановили. Я работала только со стоматологическими снимками. Но нашёлся один «деятель», который дошёл с жалобой до мэра города. И тот издал приказ возобновить приём пациентов. Любой ценой. Пришлось продолжить снимать больных на разваливающемся аппарате.

— А доза облучения?

— Кого это интересовало? Дозиметры формально были. Но они не работали так, как нужно. В таблице, которая была в инструкции к аппарату, были указаны примерные средние величины для каждого вида исследования. Их и записывали в карточку пациента. Сколько было на самом деле — сложно сказать.

— Тебе ни разу не хотелось бросить всё это и уйти?

— Не знаю… Как-то не возникали такие мысли. Да, была злость на начальство, на Минздрав, на чиновников всех уровней и мастей. Но когда смотришь в глаза пациента, полные страдания, то начинаешь понимать, что если я уйду в сторону, то помочь ему и многим таким, как он, будет уже некому. За годы работы у меня выработался материнский подход к тем, кто приходил ко мне на приём. Но я была строгая и требовательная. Как любая многодетная мамаша. Могла пожалеть, но могла и призвать к порядку. Самое забавное, что меня слушались беспрекословно.

Опять лёгкая улыбка озарила её лицо…

— Весной 2018 года меня приказом перевели на полставки. Я не сразу поняла, что это было начало конца. Думала, что временно. Что через несколько месяцев всё наладится. Я уже получала пенсию. Те, кто входит в список «А», имеют право выйти на пенсию раньше. Но у меня подрастал сын. Он учился в восьмом классе. Готовился перейти в девятый. Потеря половины зарплаты для меня была серьёзным ударом по семейному бюджету. В общем, я решилась написать письмо президенту. С просьбой посодействовать поликлинике в приобретении нового рентгеноборудования. Письмо до президента не дошло. Его перенаправили в местный Минздрав. А оттуда пришёл ответ, что средства на приобретение нового рентгеноборудования в этом году в бюджете не предусмотрены.

— А сколько надо было, если не секрет?

— По тем ценам? Шестнадцать с половиной миллионов. Стоимость чиновничьего автопарка обычного райцентра.

— М-да… Не хочется выражаться, но цензурные слова к этой ситуации не подходят. И «они» ещё удивляются, почему их народ так не любит.

— Ага… Как у Леонида Филатова: «Утром мажу бутерброд сразу мысль: «А как народ? И икра не лезет в горло, и компот не льётся в рот…» — Точно!

— Приехали из Минздрава с проверкой. Потребовали всю документацию. Радостно отрапортовали «наверх», что население охвачено рентгенологическим обследованием в полной мере. И на этом всё завершилось.

— Погоди… Как это «в полной мере»?

— На деле это выглядело так: люди в гипсе, нередко на костылях, ездили в другие медицинские учреждения района. За свой счёт. Часто таким больным приходилось брать такси, поскольку в автобус забраться для них — проблема. Спинальники вообще мучились: если раньше можно было приехать на инвалидной коляске и без очереди сделать все необходимые снимки, то теперь им надо было брать в регистратуре талон (давали по четыре талона в день), ехать за свой счёт, тратить уйму времени и сил только на то, чтобы сделать снимок.

— А ты?

— А что я? Мне стало понятно, что пробить эту стену одной не под силу. Надо было как-то выживать на полставки. Я решила взять отпуск. Чтобы всё обдумать и решить, что делать дальше. К тому же надо было реструктурировать свои кредитные долги. Ведь в одиночку растить ребёнка на зарплату медика сам понимаешь — весьма сложно. Это сейчас детское пособие достигло солидных размеров. А тогда матери-одиночке платили на ребёнка 480 рублей. В месяц. А ребёнка надо одеть-обуть, накормить, в лагерь летом отправить.

Осенью в школу собрать — вообще целое состояние требуется. Ведь ребёнок за лето вырос, то есть всё приходится покупать заново. Женить, наверное, дешевле, чем ребёнка в школу собрать. Я долго не хотела брать кредиты.

Старалась обходиться своими средствами. Но скоро их стало не хватать. Ведь государство только на словах медикам обещало зарплату поднять. На деле же зарплату поднимут, а дополнительные выплаты урежут. В итоге мы всегда оказывались в минусе. И так из года в год. А тут банки постоянно звонят и пишут письма, предлагая кредиты и кредитные карты. У меня их дома много скопилось. Пока я всерьёз не занялась этим вопросом мне всё было невдомёк: откуда они мой адрес знают? Теперь-то понятно, что Закон о защите персональных данных у нас в стране будто «филькина грамота». Складывается ощущение, что банки продают друг другу базы своих клиентов.  

В конце концов, когда встал вопрос о том, на что собирать ребёнка в очередной класс, пришлось взять первый кредит. Потом взяла кредит на погашение этого кредита. Потом сломался дома холодильник. В общем: пошло-поехало. А когда встал вопрос: как выжить на полставки и ещё кредиты    возвращать? Пришлось срочно      искать способ реструктурировать долги. Но дело в том, что Сбер, где я хотела объединить все кредиты в один, согласился реструктурировать только часть кредитов. В результате долговая нагрузка не уменьшилась, а выросла.

Я параллельно лихорадочно искала выход из сложившейся ситуации. В смысле — варианты новой работы или хотя бы подработку. Но ничего подходящего найти недалеко от дома, чтобы ребёнок был под присмотром, не удалось.    Время шло. Отпуск закончился. Ближайшие перспективы были весьма туманные. Надо было выходить на работу. И тут — новый удар — мне      письменно сообщили,      что в     декабре    моя      должность будет сокращена.      То  есть     никто  даже   не попытался      решить      вопрос      с восстановлением работы рентгенкабинета.

— Оптимизаторы рулят?

— Ну, получается, что так. Я в отчаянии написала очередное письмо президенту. Которое, как и предыдущее, отфутболили на уровень местного Минздрава. А оттуда пришла стандартная отписка: «В бюджете на текущий год средства на приобретение нового рентгеноборудования не предусмотрены».

Всё. Я поняла, что оказалась в …

— Полегче, ты же девочка…

— Это ты так считаешь… А им было наплевать. На то, что я столько лет на одном месте отработала, на то, что у меня несколько параллельных медицинских специальностей… На то, что опыта и навыков моих на троих хватит, если не больше. На то, что у меня ребёнок только в девятый класс пошёл, на то, что кредиты платить как-то надо…

— Да, кстати… О профессиях. Я знаю, что при сокращении работодатель обязан предложить имеющуюся   вакансию с     равноценной оплатой труда. Тебе предложили?

— Полставки уборщицы.

— Что? После стольких лет работы?

— Ну да. Естественно, я отказалась. Согласиться на крайнюю степень унижения? Чтобы в трудовой книжке, после всего, что мне удалось достичь, после высшей категории и почётной грамоты от горздрава была финальная запись «уборщица на 0,5 оклада»? Да любой, кто прочитал бы это, решил, что тётя совсем спилась, не иначе. Скатилась до уборщицы. Это означало взять лопату и добровольно закопать себя.

— Ты предпочла эшафот?

— Давай без пафоса, ладно? Я предпочла сохранить своё честное имя и квалификацию, заработанную за столько лет упорного труда. Решила сохранить себя, как специалиста.

В общем, 30 декабря 2018 года я получила на руки приказ о сокращении и все сопутствующие документы. Все бегали по магазинам в поисках новогодних подарков и деликатесов к праздничному столу. А я отбивалась от бесконечных звонков кредиторов, которые звонили до 50 раз в день. И лихорадочно искала выход из сложившейся ситуации.

— По 50 звонков в день?

— Ну да… Я дважды из-за этого чуть под машину не попала. Потому что звонили постоянно. Даже когда я переходила дорогу, находилась в магазине, принимала дома душ, готовила еду и так далее. Я же тогда не знала, что имею право не отвечать на звонки. Это уже потом, в какой-то момент мне стало всё равно. Наступило внутреннее опустошение. Я послала всех по конкретному адресу и отключила телефон. Включала только тогда, когда мне самой надо было позвонить куда-то. Но таких случаев с каждым днём становилось всё меньше и меньше.

После Новогодних праздников я начала процедуру банкротства. Мне подсказала одна знакомая, которая сама её прошла, причём весьма успешно, что не надо бегать и суетиться. Этим я только туже затягиваю удавку. Надо идти на банкротство, раз уж так случилось. Ну я и пошла… Параллельно я продолжала искать работу. Но во всех медицинских учреждениях района, куда я обращалась, мне либо сразу отказывали, либо требовали пройти полный медосмотр платно. А у меня денег уже на еду с трудом хватало.

После двух месяцев безуспешного скитания по району, я вдруг поняла, что пытаться найти работу по специальности — напрасный труд и трата оставшихся скудных средств. Меня внесли в «чёрный список». Мне на это намекнул один из главврачей. Мол, слишком активно я добивалась правды. И я решила прекратить попытки трудоустроиться. Надо было заниматься банкротством. Какое-то время мне помогали материально родственники. Но у них быстро закончились деньги. И когда настала пора подключить к процессу арбитражного управляющего — я не смогла собрать нужную сумму, чтобы ему заплатить. Пришлось прекратить процедуру.

— И?

— Через какое-то время кредиторы, впрочем, как и коммунальщики, стали подавать на меня иски в суд. Поначалу я ходила в суд, как на работу. Меня охрана уже на входе узнавала и здоровалась. Но суд в городе. До него ещё доехать надо. А на деньги, что я тратила на проезд, мы с сыном могли два дня худо-бедно питаться. В общем, я перестала ездить. Всё равно толку от этого никакого.

— Ты говорила, что у тебя стали удерживать часть пенсии в счёт погашения долга. Сколько удерживали? Половину?

— Половину… 70% не хочешь?

— Погоди… Как это?

— 20% удерживал Пенсионный фонд. По заявлению коммунальщиков, кажется… И 50% удерживал Почта Банк, на карту которого я получала пенсию. По исполнительному листу от приставов. Это я сейчас понимаю, что незаконно столько удерживать. Но тогда я находилась в состоянии постоянного стресса. И спросить совета было не у кого. Было чувство, что меня медленно и с садистским наслаждением убивают. Дважды они у меня снимали со счёта всю пенсию. Полностью. До копейки.

— Ты рассказывала. Как же вы жили с сыном?

— Первый раз выручили соседи. Помогли с продуктами. Кто макароны принёс, кто бутылку растительного масла. Кто крупы пачку дал. До сих пор ненавижу манную кашу на воде. Поскольку мне приходилось варить её постоянно. И есть три раза в день.

Второй раз это произошло, когда я была в городе. Только получила пенсию. Мы с сыном поехали по делам. Ну, и зашли в магазин. Я хотела купить себе платье, потому что надоело всё время в брюках ходить. Выбрала хорошее повседневное платье в деловом стиле. Точно по фигуре. За две с половиной тысячи. Сын посмотрел и сказал: «Бери! На продукты нам хватит».

Я, воодушевлённая, подошла к кассе, а на карте нет средств! У меня спина похолодела от ужаса: то есть как это? Ведь только что пенсию перечислили! И тут сын говорит:«Мама, тут SMS пришла. Из банка. Пенсию удержали в счёт погашения долга». Я дрожащими руками возвращаю платье продавцу. Та спросила, надо ли отложить товар или я передумала его покупать. Я ответила, что передумала. В следующий момент я взяла сына за руку, и мы пошли пешком через весь город в Службу судебных приставов.

— Как тебе удалось туда попасть? Ведь они держат круговую оборону. Я неоднократно слышал, что до них ни дозвониться ни на приём записаться невозможно.

— Они просто не смогли меня остановить. Я на полной скорости пролетела мимо охраны на входе и ворвалась в кабинет начальника. Сын от меня не отставал ни на шаг.

— Беседа, наверное, была очень содержательной…

— Не иронизируй. Мы действительно очень содержательно пообщались. На вопрос: «Как Вы сюда попали?» я ответила: «Через дверь!» Дальше состоялись конструктивные переговоры в деловом формате…

— Представляю…

— Ну, без угроз с противоположной стороны поначалу не обошлось. Но когда оппонент понял, что испугать меня невозможно, что на каждое «ну-ну-ну» и «а-я-яй» у меня есть ответ, беседа продолжилась в спокойной деловой обстановке.

— Насмешила.

— Было бы смешно, если бы не было так горько.

— Но, зная тебя, я уверен, что этим дело не закончилось.

— Угадал. Я опять написала президенту. Что удивительно, в этот раз вопрос решился положительно! Пенсию вернули. Мало того: выплату денег перевели в почтовое отделение по месту жительства. По моей очень настоятельной просьбе. И теперь все удержания производятся только в Пенсионном фонде. То есть больше, чем установлено законом, удержать не могут.

— Знаешь, я всё равно считаю, что государство должно рассмотреть вопрос списания долгов пенсионерам. Отбирать у людей последнее — это просто дикость.

— Монголия списала долги пенсионерам… Монголия! Представляешь? В Арабских Эмиратах долги по кредитам король ежегодно прощает своим подданным. В качестве новогоднего подарка. А у нас государство богатеет за счёт ограбления пенсионеров. Когда экономика не работает, то люди для власти — вторая нефть. А ведь достаточно, всего лишь, объявить пенсию не доходом, а социальным пособием. И всё! Она была бы защищена от удержаний. И запретить банкам навязывать пенсионерам кредиты. Люди отдали лучшие годы своей жизни государству — вот пусть государство и возьмёт на себя заботу о защите и достойном благосостоянии граждан преклонного возраста. Ведь это не бесполезный балласт, как некоторые политиканы пытаются представить пенсионеров. Это золотой фонд, который ещё может принести пользу стране. И причём немалую.

Сейчас уже открыто заговорили о том, что на предприятиях сложился катастрофический дефицит инженеров, в больницах — врачей, в школах — учителей. Не хватает грамотных специалистов с большим опытом. Молодёжь учить некому! С высоких трибун говорят о необходимости приглашать специалистов из-за рубежа. А свои опытные кадры активно выгоняют на нищенскую пенсию или переводят на малооплачиваемую низкоквалифицированную работу. За что такая неблагодарность? Почему такое безалаберное отношение к отечественному золотому фонду? Кто будет экономику поднимать? Раскрашенный гламурятник в страусовых перьях? Гастарбайтеры из бывших союзных республик? Первые никогда ничего тяжелее микрофона или палки для селфи в руках не держали. Последние — временщики. Они приезжают заработать. И отношение у них к нашей стране соответствующее. Давай уж называть вещи своими именами. Да, среди них есть квалифицированные специалисты. Но их единицы. И они не смогут закрыть чудовищный дефицит кадров.

Я считаю, что необходимо срочно менять политику государства в отношении пенсионеров. Это не какие-то Марь-Ванны в задрипанных домашних халатах и стоптанных тапках или Фёдот-Петровичи в залатанных валенках, с пятидневной щетиной на морщинистых лицах и с самокрутками в беззубых ртах. Это квалифицированные специалисты с богатейшим опытом. Умеющие работать и способные научить и воспитать молодёжь.

В советское время на предприятиях активно практиковалось наставничество. Это когда молодого специалиста определяли в ученики к опытному мастеру на первые два-три месяца. Для вхождения в курс дела и наработки первого практического опыта. Он получал зарплату ученика. То есть две трети обычной ставки. Одну треть получал наставник за то, что обучал новичка всем премудростям. У одного мастера могло быть два-три ученика, которым он передавал свой опыт. После окончания ученичества новички сдавали экзамен, в результате которого могли получить разряд.

Где это сейчас? Наставничество угробили, как совковый пережиток. А сейчас — пожинаем плоды. Дефицит специалистов огромный. Молодёжь учить некому. Наставников нет! Вместо того, чтобы беречь кадры, их выпинывают на пенсию, либо переводят на низкооплачиваемые должности. Люди стремительно уходят в мир иной от такой жизни. Страна теряет ценнейший интеллектуальный ресурс.

Да, у них нередко подводит здоровье. Так помогите его поправить! Да, они в чём-то медлительнее, чем молодые. Замените минус на плюс, и увидите в медлительности кропотливость и тщательность. Зато они к работе относятся более ответственно и добросовестно. Не предъявляют необоснованно завышенных требований, не ходят в декрет и не берут больничные по уходу за детьми. Бизнес это уже оценил. И начинает активно принимать на работу тех, кому за 50. Эти люди с интересом учатся новому, быстро входят в курс дела и часто дают фору молодым. Читал в интернете про 72-летнего айтишника? Дедуля выучился на программиста. Стал специалистом экстра-класса. И теперь за него сражаются сразу несколько компаний. Если государство хочет в короткий срок совершить экономический рывок — оно просто обязано изменить своё отношение к пенсионерам.

— Мы немного отвлеклись. Расскажи о своей войне с газовиками.

— Да, отошли в сторону от главного. Но без этого отступления было бы сложнее уловить суть дела. Так вот… Лет семь назад у меня сломалась газовая колонка. В общем, прогорела насквозь. Денег на покупку новой колонки не было. Кредит брать не хотелось. Прогоревшая колонка стала протекать. И с каждым днём всё сильнее. В конце концов, соседи, живущие внизу, на первом этаже, стали ругаться, что я их заливаю.

Я решила демонтировать колонку. Ведь помыть посуду и самим помыться можно и согрев воду на газовой плите. Я думала, что это ненадолго. Надеялась, что удастся собрать деньги на новую колонку. Но потеря работы внесла свои коррективы. Все деньги уходили на латание дыр в бюджете, которые стремительно росли и появлялись всё новые и новые. К примеру, долги по оплате газа весной 2019 года превысили уже 2 тысячи рублей. Я в то время активно занималась процедурой банкротства. В общем, в конце мая 2019 года в нашу с сыном квартиру постучался неизвестный человек и, сунув мне в нос какую-то «корочку», прошёл на кухню. Оторопевшая от неожиданности, я даже не поняла кто это.

Уже на кухне он объявил, что у меня больше двух тысяч рублей долга за газ и он пришёл ставить блокиратор на газовую трубу. Достав из кейса сам блокиратор, он закрыл газовый кран, ведущий к плите, и поставил на него эту штуку. Увидев, что у меня отсутствует газовая колонка, он спросил, как давно она была демонтирована. Я ответила, что пять лет назад. Он поставил на трубу металлическую заглушку и сверху заклеил её несколькими слоями пломбировочного скотча. Никаких бумаг он не заполнял. Просто пригрозил, что если я попытаюсь снять блокиратор, то в следующий раз газ будет перекрыт со стороны с улицы. Ещё сказал, что если я оплачу долг сегодня до 12 часов (дело было в последнюю пятницу мая), то он сегодня же снимет блокиратор. И ушёл.

Я ещё долго стояла в онемении, потрясённая случившимся. У меня в запасе было около двух часов. Надо было срочно что-то делать. Мне удалось занять две тысячи до пенсии. Но я не успела оплатить долг до 12 часов дня. И мы остались на выходные без возможности приготовить еду и помыться. В понедельник утром я пришла в кабинет представителя газовой компании и принесла чек, подтверждающий, что задолженность полностью погашена.

Я думала, что наши с сыном злоключения, наконец-то закончились. Но не тут-то было. Представитель газовой компании принял чек, что-то у себя записал и заявил, что блокиратор придёт снимать в среду. Я аж поперхнулась от возмущения: «То есть как это в среду?» На что он ответил, что по правилам, возобновление подачи газа производится в течение пяти дней с момента погашения долга. Пять дней истекает как раз в среду. На это я возмутилась: «Это получается, что мы с ребёнком ещё два дня должны питаться всухомятку и не мыться? Вы издеваетесь?» Собеседник с внешностью бывшего зэка заявил, что надо было платить вовремя, тогда не было бы этих проблем. И дал понять, что разговор окончен.

В среду, 5 июня, он пришёл снимать блокиратор и заявил, что поскольку точно определить, когда именно была демонтирована газовая колонка нельзя, то рассчитать сумму переплаты за газ (я платила в течение пяти лет сумму, которая была обозначена в квитанции, то есть за два газовых прибора: плиту и колонку, не зная, что нужно сделать перерасчёт) не представляется возможным. То есть, имея многолетнюю переплату, я оказалась в должниках и мне теперь никто не собирается возвращать мои деньги.

— Типа: «Кому должен — всем прощаю!»

— Вот именно. В общем, этот субъект снял блокиратор. Но с ответвления трубы, которое шло к месту, где была колонка, заглушку снимать не стал. Просто содрал скотч и всё. На мой вопрос о том, зачем он оставил заглушку, он ответил, что «так надёжнее». Я тогда удивилась этому заявлению. Ведь пять лет труба была без заглушки, и ничего не случилось. Но особого значения этому не придала. Мне хотелось, наконец-то, нормально поесть и помыться горячей водой. Пусть согретой на плите, но горячей. Уходя, этот тип сунул мне какой-то бланк для подписи. На мой вопрос что это за бумага, он ответил, что в прошлый раз забыл составить акт. Я замялась. Ведь бланк был пустой, незаполненный. Он сказал, что заполнит его в конторе и копию я получу по почте.

— Получила?

— Нет. Я впервые увидела этот акт в пакете исковых документов, присланных мне газовиками перед судебным разбирательством. То, что там было написано — сплошная ложь. Оказывается, в акте не указано, что был установлен блокиратор. Там говорилось только про установку заглушки на газовую трубу, ведущую к колонке, причём по причине неуплаты за пользование газом. Нормально? За просрочку платежей по газу мне накрутили металлическую заглушку на отросток трубы, к которому ничего не присоединено! Мало того: если верить акту, то заглушка была установлена именно 5 июня, а не 28 мая. Как я уже сказала, 5 июня этот субъект приходил снимать блокиратор.

— Бред какой-то…

— Анализируя произошедшее после этого, я считаю, что это всё было сделано сознательно. Так что это не бред. Это тщательно просчитанная и неоднократно (как я потом узнала, пообщавшись с людьми) выверенная на практике стратегия по отъёму денег.

— Вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее…

— После того, как нам с сыном, наконец, восстановили в квартире газоснабжение, я старалась не допускать просрочек по платежам. Хотя это было очень непросто. Денег катастрофически не хватало. Максимум просрочки были за два-три месяца. Это когда деньги требовались срочно на что-то другое. На покупку сезонной обуви сыну, например. Но после этого я обязательно погашала задолженность.

К тому же, посовещавшись с сыном, я решила, всё-таки, начать откладывать каждый месяц деньги на то, чтобы собрать необходимую сумму для покупки новой колонки. Правда, откладывать удавалось совсем немного: по 200, максимум 500 рублей в месяц. К лету 2020 года у меня на руках было восемь тысяч. Мы решили съездить в город и узнать цены на газовые колонки. Если собранных денег окажется достаточно, то сразу приобрести вожделенный агрегат. У меня было чувство, что я еду на праздник.

— Понимаю тебя. Напомни, пожалуйста, когда именно это было. Дату помнишь?

— Помню. 6 июля 2020 года. Мы обошли несколько магазинов, продающих газовое оборудование. Большинство вариантов того, что мы искали, превышали по цене имеющуюся у нас сумму. Я уже устала мотаться по городу и вот-вот готова была сдаться и вернуться домой. Но в одном из магазинов мы увидели газовую колонку фирмы «Zanussi» китайского производства. Правда продавец сказала, что китайские колонки ненадёжные. Нередко ломаются. Это уже как повезёт. Но цена была приемлемая — 7 300. И внешний вид очень привлекательный. Я решила рискнуть. Продавец посоветовала купить сразу все дополнительные детали, которые необходимы для установки колонки.

Немного помолчав, она поинтересовалась, кто будет устанавливать аппарат. Я «зависла» в недоумении. Она пояснила, что представители газовой службы берут за установку семь тысяч рублей. Я переспросила, не поверив. Она ещё раз озвучила сумму.

— Ничего себе… Это за полчаса (максимум) работы заплатить «чужому дяде» стоимость ещё одной колонки? Не жирно ли?

— У меня были примерно такие же мысли. Только в более нецензурном варианте. Я спросила, есть ли какие-то альтернативные варианты. Продавец ответила, что многие устанавливают колонки самостоятельно. На свой страх и риск. Сын посмотрел и сказал: «Я сам всё сделаю». У него уже был опыт работы с газовым оборудованием: помогал ремонтировать колонки и устанавливать новые в квартирах друзей.

Приехав домой, мы обнаружили, что некоторые детали, всё-таки, забыли приобрести. К тому же за много лет бездействия пришли в негодность краны горячей воды и требовалось их заменить. А денег на всё это уже не было. Мы решили дождаться следующей пенсии, приобрести всё необходимое и тогда уже установить колонку.

— Да, я помню. Я приезжал тогда к вам в гости. Колонка стояла в углу, в гостиной, в разобранном состоянии.

— Это сын снял переднюю панель, чтобы посмотреть, как лучше закрепить колонку в подвешенном состоянии. В общем, колонку мы установили 13 августа. Я решила подождать до конца месяца, чтобы посмотреть, как она будет работать. Меня насторожил отзыв продавщицы о ненадёжности китайских колонок. А с началом следующего месяца я планировала обратиться в газовую службу с просьбой сделать перерасчёт оплаты за газ.

— Но всё пошло не так…

— Именно. 19 августа утром в дверь квартиры постучали. Не подозревая ничего плохого, я открыла. На пороге стоял уже знакомый мне представитель газовой службы. Ничего не говоря о цели своего визита, он сразу прошёл на кухню. Увидев колонку, он спросил, когда она была установлена и кто это сделал. Я, уже чувствуя недоброе, ответила, что колонка была установлена несколько дней назад (от неожиданности происходящего не смогла вспомнить сразу точную дату) и добавила, что колонку мы установили сами, поскольку услуги газовика нам не по карману.

Незваный гость сделал несколько снимков на телефон. Никаких бумаг он не заполнял. Просто заявил с ноткой превосходства, что теперь мы заплатим большой штраф. И направился к выходу. Ах да… На пороге он, уже уходя, сказал: «Письмо с суммой штрафа придёт к вам по почте».

— Но ведь в исковых документах обозначено, что он «не смог отключить газовое оборудование по причине активного сопротивления, оказанного хозяйкой квартиры».

— Полная чушь и наглая ложь. Он даже не пытался это сделать, потому что у него не было с собой никаких инструментов! И потом, если ему было оказано сопротивление, то где справка о телесных повреждениях? Ведь хотя бы синяки должны быть зафиксированы. Нет в деле никакой справки потому, что сопротивления не было. Я была настолько потрясена, что мыслей о сопротивлении у меня даже не возникло.

— Что же было потом?

— А потом у нас на пороге появился участковый. С заявлением от газовиков о краже газа. Меня объявили воровкой. Участковый взял с меня объяснение и удалился, выдав повестку в суд. Примерно в эти же дни пришло письмо от газовиков с суммой штрафа.

— И сколько же они хотели?

— 27 тысяч 694 рубля. С копейками. Представляешь? Эта же сумма была указана в заявлении, которое было подано в суд. Мол, я украла у них газ на эту сумму.

— За шесть дней?

— Ну да.

— Так ведь у тебя маломощная колонка, а не газовая котельная.

— Они так не считают. Также было выставлено требование: немедленно отключить колонку. Я ответила, что готова заплатить за пользование газом по факту. Но не то, что мне нарисовали с потолка. И в ответ подала заявление в прокуратуру. О чём уведомила суд в отзыве на заявление истца. Сообщение о прокуратуре насторожило судью. Решение было вынесено половинчатое: пять тысяч штрафа. за нарушение техники безопасности. О необходимости отключить газовую колонку не было сказано ни слова.

— Что же газовики?

— Штраф был взыскан не в их пользу. Им не досталось ни копейки. Поэтому они продолжили атаки.

— А прокуратура?

— А прокуратура отделалась отпиской, заявив, что такие дела решаются в суде. То есть самоустранились, посоветовав обратиться в суд.

— Правовое государство…

—  Я даже депутатам Госдумы писала. С просьбой помочь в решении этого вопроса. С одним очень известным «лицом из телевизора» общалась в переписке около четырёх месяцев. Но когда поняла, что он ничего не собирается делать, чтобы помочь, оставила эту затею. Он заявил, что не может вмешиваться в работу судебных органов. Но ведь я не просила его об этом! Можно было одёрнуть газовиков и потребовать прекратить беспредел. Но он не захотел с ними связываться.

— Как ты на депутата-то вышла, отчаянная?

— А это не так сложно, как кажется на первый взгляд. Тактика примерно такая же, как при взятии штурмом отделения ФССП. Но с главным приставом разговор вышел куда продуктивнее, чем с депутатом.  

— Сурово.

— Я говорю то, что приходится постоянно наблюдать. И не мне одной. Таких историй, как у меня, можно томами насобирать. «Они» ещё удивляются, почему люди их, мягко говоря, не любят… А что они хорошего для людей сделали?

— Мы отвлеклись.

— Да. Продолжим. В общем, дело дошло до того, что 16 ноября того же, 2020 года, на пороге моей квартиры появилась бригада из четырёх мужиков в фуфайках и противоковидных масках. С предписанием отключить газовое оборудование. Уже зная свои права, я не пустила их на порог. Так, на лестнице, с ними и разговаривала. Они заявили, что у них есть предписание отключить в нашей квартире газовое оборудование. На вопрос, что именно они собрались отключать, бригадир ответил, что то, что у нас есть — то и отключат. Я ответила, что без полиции их в квартиру не впущу. Мало ли что у меня есть. Пусть сначала объяснят, что именно они собрались отключать и по какой причине.

Бригадир сначала пытался меня шантажировать и угрожать, что если я не пущу их в квартиру, то они обрежут газовую трубу на улице и оставят без газа весь дом. И потом мне придётся восстанавливать газоснабжение во всём доме за свой счёт. А это будет стоить не один десяток тысяч рублей. Плюс разборки с соседями. После того, как я ещё раз повторила свой вопрос, что именно они собрались отключать и по какой причине, он стал звонить в контору, чтобы уточнить, ворча: «Не платят за газ, а потом строят из себя…»

Я ответила, что за газ я, как раз, плачу регулярно. И пошла к соседям, чтобы позвонить в полицию.

— К соседям?

— Ну да… У нас с сыном один телефон на двоих. И сына в этот момент не было дома.  

— А газовики?

— Я закрыла дверь квартиры на ключ, оставив их на лестнице. В полиции долго записывали адрес, фамилию, причину обращения. Несколько раз переспрашивали, что именно я хочу от полиции. Я ответила, что хочу защиты своих прав. Пусть хотя бы придут и составят протокол о принудительном проникновении в жилое помещение, являющееся частной собственностью. Наконец на том конце сказали, что сейчас передадут информацию участковому и велели ждать. Бригадир газовиков дозвонился до конторы. Ему ответили, что отключать нужно газовый водонагреватель (колонку). Я сказала, что буду ждать участкового.

Бригадир ответил, что не собирается никого ждать. И послал на улицу одного из своих людей со словами: «Режь трубу!» Это сейчас я понимаю, что это была попытка шантажа. Меня брали на испуг. Но тогда я, находясь под мощным психологическим давлением — на шум прибежали подвыпившие соседи и начали на меня кричать — восприняла это всерьёз. Одно дело сдерживать натиск четырёх мужиков в форменных телогрейках, но когда число противников удвоилось, мне противостоять им было уже трудно.

— Как долго ты держала их на лестнице в общей сложности?

— Точно не могу сказать. Я не засекала время. Но более двух часов — это наверняка. Кстати, участковый так и не пришёл.

— Понятно. Что же было дальше?

— А дальше соседка из квартиры, которая под нами, предложила компромиссный вариант. То есть она, как свидетель, подпишет протокол или что там полагается подписать, и проследит, чтобы газовики ничего не повредили или не забрали с собой из того, что принадлежит мне. Поскольку тупиковую ситуацию надо было как-то разрешить. Мне пришлось впустить их в квартиру. Я была уже в состоянии близком к обмороку.

— В деле есть снимки…

— Это не все ещё получились. Поскольку я вспомнила о камере в последний момент  и делала снимки дрожащими от нервного напряжения руками.

— Газовики ничего не повредили?

— Нет. Я им пригрозила, что вкачу иск о возмещении ущерба в десятикратном размере, если они мне что-то сломают или заберут с собой. Они зашли в квартиру практически на цыпочках, открутили шланг подачи газа к колонке. Поставили на кран заглушку. А шланг, поскольку он был моей собственностью, вручили мне. Потом сунули мне и соседке незаполненный акт на подпись и ушли.

— Похоже на чудовищный фарс.

Она тяжело вздыхает. Видно, что ей тяжело вспоминать об этом снова. Я делаю паузу, чтобы она смогла собраться с мыслями.

— Они перед уходом сказали, что теперь мне нужно сходить в кабинет представителя газовой службы, который находился в здании поселковой администрации и он объяснит, что нужно делать дальше.

— Ты пошла?

— Конечно.

— И что же он сказал?

— Он сказал, что сначала я должна оплатить сумму штрафа, которая уже выросла до 48 тысяч 176 рублей. Потом — вызвать специалиста, оплатить его услуги по установке колонки и только тогда мне будет позволено пользоваться водонагревателем и, соответственно, горячей водой. На что я ответила, что получается, теперь горячей воды у меня не будет никогда. Потому что я — пенсионер. И мне никогда не собрать эту сумму. На что мой противник развёл руками и с торжествующей улыбкой выпроводил меня из кабинета.

Знаешь, у меня после этого два дня «прыгало» давление и болело сердце. Я с трудом передвигалась по квартире. А потом решила подать исковое заявление в суд. О возмещении морального ущерба. Мне его несколько раз возвращали назад. То одно надо было уточнить, то другое переписать. В общем, делу ход так и не дали. Заявление похоронили где-то в недрах судебной канцелярии.

— Может быть, ты госпошлину не уплатила?

— Да уплатила я всё, что требуется. Просто, скорее всего, никто не захотел создавать прецедент. Но я получила полгода тишины. В этом я тоже остро нуждалась.

Противник начал действовать в конце мая 2021 года. Сначала мне пришёл по почте пакет исковых документов. Следом я получила постановление мирового судьи о принятии к производству иска о возмещении материального ущерба, связанного с несанкционированным отбором газа. Сумма ущерба была равна сумме штрафа, который газовики пытались с меня содрать. Причём они рассчитали эту сумму с того момента, когда у меня колонки не было и в помине. Под калькуляцией стояли подписи, печать…

— Нет слов…

— Самое паскудное знаешь что? Они включили в сумму ущерба стоимость почтовых конвертов всех писем с требованиями, которые мне отправляли за весь период и стоимость почтовых услуг.

— Крохоборы…

— Я бы сказала по-другому. Но давай будем сохранять достоинство. Пусть это паскудство останется характерным показателем их уровня моральных ценностей.

— Что ты предприняла?

— Я внимательно прочитала все бумаги. И поняла, что у меня есть право направить отзыв на иск. Что я и сделала, снабдив его копиями всех документов, которые у меня имелись. В числе прочих, я приложила к своему отзыву копию чека, подтверждающего дату покупки газовой колонки и тем самым опровергающего достоверность расчётов истца и обоснованность суммы ущерба, указанной в исковом заявлении.

Кстати, мне удалось найти свидетеля, который шесть лет назад помогал мне демонтировать колонку. И взять с него заявление, которое тоже было приложено к моему отзыву.

— Я читал копии этих документов. Весьма убедительно.

— Да, но не для суда.

— Объясни подробнее.

— Суд был назначен на 28 июня. Я приехала с папкой документов заблаговременно. Зная, что мировой судья панически боится ковида — меня на судебные заседания по другим делам несколько раз не пускали из-за отсутствия маски— я взяла с собой несколько масок на случай, если заседание затянется, перчатки и пачку антибактериальных салфеток.

— Вооружилась по полной программе…

— Ага… Но дело в том, что меня не пропустили на заседание.

— Как это не пропустили? Кто? Охрана?

— Охране, как раз, было по барабану. Не пропустил секретарь мирового судьи. После того, как я прошла через рамку на входе, охрана позвонила секретарю. Вышел испуганный секретарь (Макаров П.В.) и сказал, что мне не надо было приезжать. Ведь я прислала отзыв, изложив свою позицию. Судья вынесет решение сегодня. Копия придёт мне по почте. Я ответила, что приехала, потому что от них не было никакой реакции на мой отзыв. Секретарь сказал, что у них режим повышенной готовности из-за коронавируса и поэтому судья выносит решения по имеющимся в деле материалам. Я заметила, что секретарь изо всех сил старается меня не пропустить за дверь судебного участка. Но я тогда подумала, что они все с ума посходили из-за этого коронавируса. У меня и в мыслях не было, что он боялся, что я увижу, что там происходит. Теперь я понимаю, что там что-то наверняка происходило.

Секретарь сказал, что он сейчас вынесет бумагу и ручку в коридор, чтобы я написала заявление о рассмотрении дела в моё отсутствие. И скрылся за дверью. Через минуту он вышел и сказал, что ничего писать не нужно.

— ???

— Добавил, что я могу ехать домой. Решение придёт мне по почте. После этих слов я ушла.

И вот, 30 июня я получила решение судьи Галстяна А.М. за номером 2-3092/21 11MS0011- 01-2021-003640-18, в котором говорилось, что я «на заседание не прибыла, извещена о времени и месте слушания дела надлежащим образом, уважительность причин неявки суду не сообщила, ходатайство об отложении рассмотрения дела в суд не представила». Кроме того «ответчиком в материалы дела не представлены достоверные доказательства, отвечающие закреплённым законом принципам относимости и допустимости. Основания освобождения от доказывания установлены в ст. 61 ГПК РФ, таких обстоятельств по делу не установлено».

В итоге, прикрываясь именем Российской Федерации, мировой судья Галстян А.М. в очередной раз ограбил меня на 49 821,36 рублей.

— Погоди… Я не понял: как это «ответчиком в материалы дела не представлены достоверные доказательства»? Ты же все копии документов и показания свидетелей приложила к своему отзыву! Суд счёл эти документы недостоверными? У меня эта подлость в голове не укладывается… Как так можно?

— Получается, что можно. Мне кажется, что их вообще никто не читал. Но, судя по логике суда, высосанные из пальца космические цифры нанесённого ущерба, куда достовернее показаний реальных свидетелей и копии чека с датой продажи колонки. В общем, я сначала была потрясена наглостью, с которой был составлен этот, так сказать, документ от имени Российской Федерации, в котором не было ни капли правды. А потом решила подать апелляцию в городской суд. У меня сохранились автобусные талоны с указанием времени и даты. Что являлось неопровержимым доказательством того, что в день суда я была в городе. Я сделала ксерокопии, собрала другие документы и отправила апелляцию в городской суд. Знаешь, что самое противное в этом процессе?

— Что?

— То, что все жалобы в вышестоящие инстанции надо подавать через мирового судью. То есть документы, в которых я выражаю своё несогласие с его решением, проходят через его руки. И он может делать с ними всё, что захочет.

— Но ты же направляла в адрес городского суда…

— Да, но их перенаправили мировому судье. Он присоединил к ним уже имеющееся дело, и только после этого отправил всё в городской суд. В решении апелляционного суда сказано, что доказательств того, что я была не допущена на заседание, не представлено.

— А автобусные билеты?

— Скорее всего они были изъяты из перечня документов на этапе подготовки к процессу.

— Ты присутствовала на заседании апелляционного суда?

— Да. Нас было трое: судья, секретарь и я. Больше никого не было. Всё проходило в спешке, скомкано. Создалось впечатление, что решение уже было готово заранее. Потому что все мои попытки апеллировать к материалам дела, встречали один ответ: «Мы внимательно всё прочитали!»

Всё прошло в темпе галопа. Я не так себе это представляла. Мне даже некогда было открыть привезённую с собой папку с копиями документов. В итоге мне огласили решение от имени Российской Федерации, где решение мирового суда оставили без изменения.

— И ты решила продолжать борьбу…

— Я решила добиться, всё-таки, справедливости. Ведь где-то она должна существовать. Вот только на каком уровне — не знаю. Но сначала я взяла тайм-аут. У меня было достаточно времени для подготовки следующего шага.

— Куда ты отправила следующую жалобу?

— В кассационный суд. Я считала, что это должен быть Верховный суд республики. Но оттуда вернули документы мировому судье и тот перенаправил их в Санкт-Петербург.

— Очень интересно…

— А ничего интересного. В Санкт-Петербурге дело рассматривалось судьёй единолично. Итоговый документ был составлен, скажем так, невнимательно. С ошибками. То есть рассмотрение было опять формальным. К тому же в решении я усмотрела сомнение в том, что у меня вообще ранее была колонка. Мол, не представлено никаких доказательств. Заявление свидетеля, помогавшего мне демонтировать неисправную колонку, судья «не заметил». Упор был сделан на то, что я самовольно врезалась в газовую трубу и установила водонагреватель, нанеся тем самым крупный материальный ущерб.

— Чек с датой продажи и показания свидетелей, получается, не были приняты во внимание?

— Не были. Также не были приняты во внимание мои расчёты, доказывающие, что газовики хотят с меня содрать плату за газ, который по объёму мог бы быть израсходован за 100 лет беспрерывной эксплуатации колонки. Ни один агрегат подобного класса не способен проработать такое длительное время.

— Театр абсурда…

—   Хуже.  Законодательно  закреплённый грабёж      от   имени Российской Федерации.

А знаешь, что послужило для меня мотивацией продолжать борьбу за справедливость? Когда я в очередной раз делала ксерокопии документов в одной из фототочек города, женщина, занимающаяся ксерокопированием, узнав, для чего мне нужны копии, от всей души пожелала мне удачи. Сказала, что газовики своим рэкетом затерроризировали людей. Услуги за установку и обслуживание газового оборудования стали уже поистине «золотыми», а штрафы запредельными. Но большинство людей, после несправедливого решения суда, смиряются и не пытаются идти дальше. Просто платят и молчат. Так пусть хоть кому-то повезёт в этой борьбе. Сказано это было настолько искренне, что я твёрдо решила идти до конца.

— Но в Санкт-Петербурге получился очередной облом…

— Если честно, я другого результата не ожидала. Вся надежда была на Верховный суд Российской Федерации. Но там даже не приняли документы к рассмотрению. Вернули весь пакет документов обратно с резолюцией, что если бы решения предыдущих инстанций противоречили друг другу, то в таком случае дело бы было принято к рассмотрению. А так, поскольку решения всех инстанций оставили в силе решение мирового суда, в рассмотрении дела Верховным Судом Российской Федерации нет целесообразности. Вот так у нас вершится правосудие.

— Полнейший абсурд… Если бы решение промежуточных инстанций тебя удовлетворило, то какой тогда логический смысл посылать документы в Верховный Суд? Ты вполне ограничилась бы решением одной из предыдущих инстанций.

— Конечно. Но тем, кто там, наверху, в логике, похоже, отказано. Они делают всё, чтобы снизу люди не могли к ним пробиться. Нечего беспокоить высокое начальство своими мелочами! Они о высоком думают, а мы тут их отвлекаем.

Какая неблагодарность…

— Ты ещё находишь силы шутить после всего этого…

— А что ещё мне остаётся? Только смеяться. Кстати, похоже, в Верховном Суде совсем плохо с канцтоварами. Я им посылала документы, аккуратно сложив их в прозрачные файлы. По классификации: копии исковых претензий, показания свидетелей и так далее… И всю стопку упаковала в пластиковую папку. Верховный Суд всё-таки. Всё должно быть на высоком уровне. А вернули мне документы в полиэтиленовом почтовом конверте россыпью.

— Хм… Это показатель отношения к людям.

— Может быть у них действительно папок и файлов не хватает… Что же, пусть моё скромное спонсорство будет им на пользу.

Знаешь, на память пришёл отрывок из фильма «Формула любви». Вспомни момент, где крестьяне в деревне встречают спутников Калиостро хлебом-солью: «Добро пожаловать, гости дорогие!» «Эх, видать, хороший человек… Солонку спёр и не побрезговал!»

— Да-да! Точно!

Мы оба смеёмся. Я вижу, что она отвлеклась от тяжёлых мыслей.

— Расскажи, чем ты сейчас занимаешься.

— Если коротко, то живу на пенсию. Восстанавливаюсь после перенесённого инфаркта. Выписалась из больницы буквально на днях. Есть несколько идей и планов для дальнейшей самореализации. Но для этого надо сначала решить вопрос с долгами. Стартовать из глубокого минуса мне не под силу. Возможно, в будущем сяду за написание книги. Есть неплохая тема. Но это пока что секрет.

— Ты иногда пишешь статьи…

— Решил все тайны «спалить»? Давай не будем об этом, ладно? Я пишу под псевдонимом. И абсолютно бесплатно. Для меня это не заработок. Просто практика.

— Ничего себе практика… Ты не думала идти в политику?

— Нет, Боже упаси! Политика — это договор с дьяволом. А я не собираюсь торговать душой. Есть много других способов приносить пользу людям, не изменяя себе.

— Ты умеешь управлять людьми?

— И да, и нет. Смотря какое значение ты придаёшь этому понятию. Скажем так: я умею их убеждать. Этому можно научиться, если есть желание. Мне удавалось несколько раз удерживать разных людей от необдуманного шага. В результате задушевного разговора. Но я никогда не использую свои способности во вред. Это мой главный принцип.

— Как ты относишься к оппонентам?

— Уважительно, если приходится сталкиваться с умным человеком. Я же говорю, что даже негатив может чему-то научить. А если перед тобой умный человек, то это просто подарок Судьбы. Если приходится иметь дело с дураком, пусть даже в высоком чиновничьем кресле, то я стараюсь не тратить на общение с таким человеком драгоценное время.

— Дуракам закон не писан…

— Ну, что-то вроде того.

— Ты всегда настаиваешь на своей позиции или точке зрения?

— Нет. Каждый имеет право на ошибку. В том числе и я. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Если мне приходится спорить и что-то доказывать, то я придерживаюсь принципа: докажи мне аргументированно свою правоту и я охотно соглашусь с твоей точкой зрения. Но такого случая, когда мне пришлось бы изменить свою позицию, я не припомню.

— Ты хотела бы вернуться на работу?

— На днях мне поступило такое предложение. После выписки из больницы. Я узнала, что рентгенотделение в нашей поликлинике планируют восстанавливать. Ждут новую технику. Мне предложили восстановиться на работе. Там сейчас другой главврач. Она никак не связана с событиями трёхлетней давности.

— И что ты решила?

— Время упущено. Да и здоровье уже не то. Мне после инфаркта сейчас только на работу идти… Я не потяну это. Человека нельзя положить на полочку и потом вспомнить о нём через три года. Слишком много мне пришлось пережить за это время. Умирать на работе я не собираюсь. Буду искать другие, более доступные способы заработка. Но сначала надо решить вопрос с долгами.

— Представь, что у тебя все проблемы с долгами решены. Что ты хотела бы сделать в первую очередь?

— Я хотела бы поставить памятник на могиле отца. Он — участник Великой отечественной. Его не стало в 2010 году. А на его могиле до сих пор только деревянный крест стоит. Маме успела поставить памятник. А ему — нет.

— А потом?

Она вдруг смущённо улыбается и пожимает плечами:

— Потом? Не знаю. Посмотрим по обстоятельствам. Хотелось бы попутешествовать. Мир посмотреть. Я уже лет двадцать никуда не выезжала. Сначала Союз развалился… Потом — ельцинское безвременье «святых девяностых», потом — дефолт. Ребёнка поднимала, родителей хоронила. За место под солнцем боролась. В общем, как-то не до путешествий было. Так что пора наверстывать.

Она опять улыбается и смотрит мне в лицо открытым добрым мечтательным взглядом. Удивительный человек!

— Ну что же… Я искренне желаю тебе осуществить свои идеи и планы. И пусть тебе всегда и во всём сопутствует удача. Ты этого действительно достойна.

— Спасибо.

— До встречи. Здоровья тебе. И счастья. Будь на связи.

— Благодарю. Обязательно буду. До встречи!

Беседовал Захар Дмитриев