В Государственной Думе состоялось заседание круглого стола на тему “Боевое посттравматическое стрессовое расстройство и сложности адаптации участников СВО в мирное время”. Тема настолько актуальна, что требует срочных практических решений. На заседании случайных спикеров не было. Все связаны с СВО, работают, как говорится, “на земле”.

Организатором и модератором выступила Елена Бадак, член Совета Союза православных женщин. Она и сама с гуманитарными миссиями бывает на Донбассе, и являет собой аккумулирующую роль между активистами, общественными организациями, занимающимися благотворительностью.

Мероприятие началось с выступления военного психолога высшей категории, автора методики «Повышение адаптационных возможностей человека» Рината Сабитов.

-Перед тем, как перейти к основным проблемам, я хочу познакомить с “армейским синдромом”. Это посттравматическое стрессовое расстройство - психическое заболевание вследствие сложных эмоциональных реакций.

Этот диагноз известен с 1980 года и значительно позже был включен в международную классификацию болезней. Благодаря дальнейшему изучению последствий локальных войн, таких как вьетнамская, афганская и другие компании, были опубликованы неутешительные результаты, доказывающие масштабное распространение психических расстройств участников боевых действий. Начало этих исследований было у американских психологов. Так вот, американские военные психологи предлагали даже назвать это термином “психологическое ранение”.

С легким ПТСР адаптация сохранена. Человек ходит на работу с невротическими, с посттравматическими симптомами, но свою работу он выполняет. Средний функционирует на автомате. Его ничего не радует, он как будто зомби, ушедший в себя, но что-то делает. А вот с тяжелым посттравматическим стрессовым расстройством наступают трудности с деятельностью и адаптацией.

Одна из первых и важных когнитивных дисфункций – это флэшбэки, в переводе с английского «вспышка назад». То есть прошло значительное количество времени, два месяца и больше после травматической ситуации, но человеку на ровном месте или что-то может быть спровоцировано, приходят одни и те же картинки, которые начинают погружать его в то состояние, которое было тогда, когда это происходило. С такими же сбросами гормонов адреналина, кортизола. То есть эта вспышка травматической ситуации возвращает... постоянно возвращает человека в ту ситуацию, которая произошла, которая травмировала его. Среди когнитивных симптомов навязчивая мысль об опасности. Постоянная опасность. У ребят, которые вернулись с боевых действий, война не заканчивается даже в гражданской жизни. Они постоянно мыслят, они заточены под выживание.

Люди пытаются себе помочь или алкоголем, или таблетками. Следствие - это разводы, насилие в семье, правонарушения, бегство из дома, склонность к перемене мест работы, проблемы поведения и конфликты в обществе, несостоятельность в выполнении своих функциональных обязанностей.

Среди физиологических симптомов - это нарушение сна, прежде всего. Вообще нарушение сна это как лакмусовая бумажка, которая говорит, что что-то не так. Также среди физиологических симптомов нарушение аппетита, сексуальной дисфункции и приступы паники. Панические атаки. Панические атаки – это продукт нервно-психических истощений. И, с одной стороны, от панических атак еще никто не умер, но качество жизни с паническими атаками очень плохое. Человеку кажется, что вот-вот он умрет, что вот-вот ему станет плохо. Адреналин в большом количестве, сердце стучит, дыхание учащенное, ком в горле. Ну, в общем, такое вот очень негативное состояние.

Длительное психическое напряжение, которое практически всегда присутствует в зоне боевых действий. Это психотравма. Ну и звук. Звук больше 80 дБ может травмировать психику. Про звук несколько слов добавлю. Когда я говорю, когда вы разговариваете между собой, вы говорите с шумом 45 дБ.

Граната F1 взрывается со звуком 160-180 дБ. Ну, а достаточно 160 дБ для того, чтобы уже барабанные перепонки лопнули. 200 дБ звука это смертельно. То есть звук тоже травмирует психику. Так вот, после получения психотравмы, психика пытается бороться с этим два месяца. Если после двух месяцев сохраняются флешбэки или вспышки травматических ситуаций, значит можно говорить о том, что будет развиваться ПТСР, что получена травма.

Люди, которые имеют ПТСР, пытаются уйти от реальности с помощью психотропов или алкоголя, который они используют как природный транквилизатор.

Я скажу о видах реабилитации. Их четыре. Социальная реабилитация. Это реабилитация встраиваемости в гражданскую жизнь ветеранов. Это работа с их семьями. Психологическая реабилитация. Это работа с посттравматическим стрессовым расстройством. Есть профессиональная реабилитация, связанная с получением новой профессии. Медицинская реабилитация, где работают с ампутантами. Это протезы, это различные операции. Наше государство старается . По Москве видна и социальная реабилитация, и медицинская реабилитация, а вот с психологической реабилитацией проблемы.

Причина в низкой мотивации. Люди не понимают, куда идти. Внешние причины связаны с культурными традициями получения психологической помощи в России. Внутренние причины часто связаны с непониманием конкретного человека того, что ему необходима психологическая помощь. Исторически сложилось, что основную психологическую поддержку жители России привыкли получать от близких людей. Мы жили большими семьями и в этой семье было к кому обратиться, было кому поучить.

Могу сказать еще, что есть техники, которые безопасны, они безобидны. То есть человеку не нужно выворачиваться, человеку не нужно использовать эмоциональную хирургию, чтобы там с трудом рассказать незнакомому человеку о своих тайных переживаниях. Есть методы психологические, работают со страхами.

Людей, которые проходят реабилитацию, нужно обязательно научить самостоятельно расслабляться. Это может быть аутогенная тренировка, это могут быть дыхательные приемы, приемы управления тонусом, мускулатурой, воздействие на биологические активные точки, то есть другими словами, человека нужно научить управлять своими мыслительными потоками. Человека нужно научить управлять своим эмоциональным состоянием. Человека нужно научить не думать о плохом. Потому что особенности психики в том, что психика не понимает разницу в реальности сигналов. Для психики всё равно реальная картинка или смоделированная, или придуманная, она не понимает. Вся картинка, которая в голове, она начинает реализовываться.

Когда мы победим и большое количество ветеранов вернутся в семьи, они будут травмированы. Огромное количество людей, даже не получивших ранения, даже сохранивших конечности и не имеющих инвалидности, они приходят с психологическим ранением.

Так вот, нужны программы на государственном уровне, которые будут заниматься коррекцией, а может даже формированием социальных стереотипов, чтобы люди шли за помощью, чтобы люди понимали, какую помощь им могут оказать, чтобы люди понимали свое состояние, по каким симптомам куда обращаться, - рассказал в своем выступлении доктор Сабитов.

Психологические проблемы - это важно... очень важно. Но не менее важна медицинская реабилитация, связанная с протезированием и различными приспособлениями для облегчения жизни бойцов, получивших увечья. Важны необходимые для фронта изобретения.

Об этом рассказал Виталий Ильин, заместитель председателя Союза молодых инженеров России. Про ребят говорят “наши кулибины”. Например, для передовой, для воинов они разработали и изготавливают многофункциональные печки.

-Я хотел бы сфокусировать внимание на проблеме трудоустройства. Важно, чтобы люди, которые приходят с передовой, были востребованы, максимально заняты созидательным процессом. Нужно именно приглашать ребят, создавать условия для кооперации в труде, чтобы они конкретно знали о своей пользе. Даже, может быть, выйти с такой инициативой, чтобы это было на опережение, чтобы они знали и понимали, что вот есть список предприятий, на которых готовы соединить их знания с трудовой частью, оно было бы легче, проще. Почему? Потому что мужчина, который взвалил на себе все тягости и трудности службы, защищая нашу Отчизну, должен быть уверенным в завтрашнем дне.

Нам нужно найти именно совместное действие, где мы вместе становимся сильными. Это серьезные государственные программы должны быть, - резюмировал Виталий Ильин.

Далее Дмитрий Пахомов, руководитель Московского отделения движения “Вечно живые”, сопредседатель Всероссийского патриотического проекта “Земля героев” поделился опытом работы своей организации. Он рассказал о взаимодействии с военно-медицинской академией в Санкт-Петербурге, где указанные организации оказывают всяческое содействие вернувшимся с бойцам, находящимся на излечении военнослужащим из зоны СВО.

Президент Федерации боевого самбо России Алексей Малый рассказал о важности спортивной подготовки, спортивной реабилитации.

- Я занимаюсь подготовкой различного рода специального контингента с 1975 года. Так судьба сложилась. Готовил милиционеров, готовил спецназ, готовил разведчиков, готовил спецназ для Афганистана. Повоевал в 8 странах, имею орден Красной Звезды. Ну, как-то так. Два ранения тяжелых, одно ранение легкое. Когда все это проходишь, немножко мысли меняются. Представьте, вам 19 лет, вы мастер спорта, отличник боевой и политической подготовки. И вас принесли в медсанчасть, вы слепой.

У вас ожог роговицы и глаза, вы ничего не видите. Вот я пять дней лежу и думаю, так сказать, о жизни. Мне 19 лет, я мастер спорта, отличник. Я слепой, как я буду жить слепым? Ну, слава богу, через пять дней повязку сняли. Я увидел погон майора медицинской службы. С тех пор это самая красивая картинка в жизни. Ну и так далее. Ну, потом были случаи на грани: будешь ходить - не будешь ходить, будешь жить - не будешь жить.

Тех ребята, которых я готовил, те, с которыми я служил, пришлось восстанавливать после Афганистана. Многие люди не нашли себя, тем более началась перестройка, когда “одна страна посылала, другая страна принимала”. Военные вернулись совершенно в другую атмосферу.

Вы помните лихие 90-е. И были банды из афганцев, и были, наоборот, положительные группы, какие-то общественные организации, союз ветеранов Афганистана, например. Так что вопрос сложный действительно. Все вопросы, которые сегодня подняли, актуальны.

Я, как практик, считаю что спорт мотивирует, помогает в реабилитации, помогает поднимать боевой дух.

Считаю, что надо готовить ребенка в семье с раннего возраста, когда формируется шкала ценностей, что такое хорошо, что такое плохо. Это до двух лет. И в школьном возрасте тогда мы сможем подготовить тех самых защитников, тех самых ребят стрессоустойчивых, нацеленных на результат, нацеленных на победу. Чем лучше мы в детстве ребят подготовим, тем больше они будут готовы, тем они меньше как бы будут травмированы потом.

Считаю, что необходимо подключить умных психологов, специалистов, чтобы создать такую систему подготовки, которая должна ребят закалить. Не все успевает государство. Надо всем, всем, всем, всем, всем работать, - прокомментировал Малый.

Дискуссию продолжил Иван Отраковский, руководитель организации “Армия Защитников Отечества”.

– По большому счету, с ветеранами боевых действий никакой реабилитации психологической не проводится. Как ветерана второй Чеченской войны просто послали отдохнуть в санатории. И на этом вся реабилитация психологическая была закончена. А все, что было перечислено, все это прошел. Начиная со страхов, когда после войны я заходил в телефонную будку позвонить, было ощущение, что сейчас произойдет взрыв.

Было такое напряженное состояние. Любой хлопок выхлопной трубы от машины. И я прыгал в канаву со своими товарищами. Рефлексы срабатывал определенное время. Потом появились панические атаки. Через лет пять. Мне очень сильно помогли в тот момент капли на основе витаминов. Но главное, что помогло, это русская православная церковь. То есть, приход к вере как раз вытащил меня из этой ямы. Я не скажу, что я сильно там страдал от какого-то синдрома, в отличие от моих товарищей.

В основном, это касается матросов и солдат. Немалое количество были подвержены первое время возлиянию алкогольных напитков. Наверное, около восьми боевых товарищей, именно тех, кто были срочниками. Некоторые бойцы срочной службы, к сожалению, погибли от наркотиков. Такая вот беда случилась, потому что как раз этой самой реабилитацией никто не проводил. Сейчас с бойцами, вернувшимися с СВО, психиатрической работы не ведется. То есть, мы наступаем на одни и те же грабли до сих пор. Сейчас количество парней, которые придут с фронта, более подверженным стрессовым ситуациям, в разы превосходит то, что мы проходили в ходе чеченские войны. Это я по себе знаю и говорю.

И последний случай, не все его знают, это аэропорт Домодедово, когда два воина, которые пришли из СВО и поехали в отпуск устроили между собой драку будучи в сильнейшем алкогольным опьянением. Один военнослужащий забил другого жестоко и прыгал на нем, и рюкзаком его убил по голове. И это не единичный случай. К сожалению, такая реальность. Мы не знаем, когда закончатся боевые действия, на каком этапе. Но парни вернутся. Если их бросят в таком состоянии, нас ждет беда. Поэтому я не согласен с тем, что нужно надеяться только на государство. Надеяться нужно, в первую очередь, на себя и на своих товарищей справа и слева. И делать общее дело. Если не делаем мы совместно, никто не будет этим заниматься. Вот мое мнение.

Еще считаю, что необходимо подключать священство. Военное священство, много ветеранов боевых действий, которые опять же прошли Афганистан, Чечню, СВО, кто сейчас на СВО, много священников. А это люди близкие по духу и, соответственно, близкие по знаниям, по пережитым ситуациям, которые с солдатами намного быстрее найдут общий язык, чем те же самые психологи, я вас уверяю, - поделился мнением Иван Отраковский.

Представитель фонда им. Марии Пироговой в Москве Екатерина Фролова рассказала свой собственный случай, который произошел с ее сыном - участником СВО.

-Когда сын приезжал, удачно получалось, что мы пошли на очень хороший концерт, который делала Марфо-Мариинская обитель. Это пример того, как работает общество. Сначала сын говорил: “Ой, да какие-то цветы... что я там буду делать... какие-то шоколадки будут дарить, мне ничего не надо”. Но когда я его убедила, когда он увидел радушие и заботу, другой человек вернулся. Они говорят, что им ничего не надо, что ничего не просят и не ждут, но на самом деле, они ждут. То есть вот один концерт на два часа что-то перевернул..., - рассказала Екатерина.

Эмоциональным было выступление и заместителя руководителя организации армия защитников отечества Константина Симонова. Как и его знаменитый тезка, он тоже пишет стихи. Многие из которых войдут в сборник, состоящий из стихов бойцов и волонтеров, членов их семей. Изданием сборника занимается директор АНО "Свет миру" Ирина Золотова.

У Константина позывной “Ангел”. Это очень символично. Он прошел и огонь, и воду. Ранения, плен, потери товарищей.

-Психологическая помощь, действительно, очень необходима для военных участников СВО, для ополченцев Донбасса, для их семей. Потому как ждущим женам, матерям, детям тоже нужна поддержка. Поэтому надо развивать данный проект.

Но хотел бы сказать о другом. Я из Харькова, всю жизнь прожил на Украине. С 11 и до 25 лет занимался спортом, восточными единоборствами, тхэквондо, каратэ, рукопашный бой. Это меня и закалило.

Я участник проекта Новороссия. Знаю, как первым встал в оборону город Харьков, и первым же пал, потому что против нас были брошены НАТОвские силы, западный спецназ “Ягуар”. Я очевидец того кошмара, когда люди пропадали безвести, в застенки СБУ.

В 2014 прошёл пытки, пресс-хаты, камеры, всё прошёл это... штурмовые группы без бронежилетов, касок, патронов, с гранатой в кармане. Потом была Спарта. Был командиром отделения группы быстрого реагирования. Заканчивал службу снайпером в Спарте. И так потом стал одним из лучших снайперов Донецкой Народной Республики.

В 2018 году в конце мая окончил службу, приехал на территорию России. Москва меня встретила жестко. Прошел все “прелести” мигранта. Наверное, более сильный оказался и не сломался, но есть люди, которые шагнули в эту бездну. Многих переубеждал, что будет все хорошо и так далее.

Особая тема - это протезирование. Их костыли, реально вот эти протезы весят килограмм тридцать. Пацанам, которым по пах оторвало ноги, их не одевают, потому что их они перевешивают.

Большие проблемы при общении с чиновниками, причем, по любому вопросу. Инвалидам приходится ходить из кабинета в кабинет, из ведомства в ведомство. Не каждый здоровый выдержит, а тут ребята инвалиды безногие... Мы многое ж не просим.

Ну, с моими всеми травмами, и ранениями, и прочим, я могу побегать. Ну, я побегал, устал, опять обозлился, потому что результата не достиг. Я не знаю зачем так чиновники обозляют народ. И так идут месяцы, годы... из кабинета в кабинет. И итог нулевой. Мне никто ничего не должен. Просто есть федеральные законы, есть указы президента. Будьте добры их выполнять. Нам в кабинетах рассказывают о каких-то законах, которые пока не пролоббированы, чтобы их пролоббировать нужен еще год... подождите еще два. Ну то есть мы вас пока полечим, пореабилитируем. А у меня нет времени на эту реабилитацию, мне надо жилье, мне нужна нормальная жизнь с положенными мне льготами. Ополченцы, ветераны смотрят на этот беспредел и начинают возмущаться. И доверие реально к власти пропадает из-за этого, - высказал боль многих Константин Симонов.

Представитель из фонда “Защитника Отечества” Ольга Занозина проблему знает не по наслышке, работает участниками СВО - ампутантами.

- Я сама хожу на протезе уже 20 лет. После онкологии я потеряла ногу. И про протезирование, ну, можно сказать, знаю очень много. У нас в протезных предприятиях, я их прошла очень много, недоработаны гильзы. То есть они не умеют делать. Есть, конечно, мастера, их очень мало. Два-три человека, которые действительно тонко подходят именно к человеку.

Хожу в госпиталь Бурденко уже два года. Начала с первого дня, как только привезли ребят раненых после СВО. Очень сильно окунулась в эту проблему. Никогда не думала, что протезное предприятие не выдаёт ничего, что написано в ЭПР. В ЭПР у них прописано - модуль коленный. Выдаётся, обычный - гидравлика, гильзу делают и чехол. Чехол – это лайнер, который предотвращает трение. Но протезные предприятия не выдают ребятам лайнеры, а делают им протезы на ремнях, которые уже давно никто не практикует. Вот сейчас такие делают ребятам, и ребятам мне звонят и жалуются “Оля, что нам делать?” А я не знаю, меня туда не пускают, не хотят со мной контактировать, чтобы я могла помочь или подсказать ребятам. То есть вот такое отношение я увидела к ребятам СВО. То, что реабилитация, да, ребята очень хотят, может быть, как-то выбраться из внутреннего такого, как рассказали, состояния страха, потому что многие засыпают, им снится война. И они не знают, что с этим делать дальше. Они просыпаются в холодном поту. Те ребята, которые со мной общаются, говорят что могут общаться только со мной, потому что я могу их понять поскольку сама без ноги. Вот, я и поддерживаю с ними отношения, они мне звонят, я им подсказываю, как могу, подсказываю... , - поделилась опытом и болью Ольга Занозина.

Руководитель Раменского гуманитарного конвоя, представитель организации “Офицеры России” Михаил Лубошников в своем выступлении не просто поднял актуальную тему, но и внес конкретные предложения.

-По вопросу ПТСР есть одна тема, которую деликатно умалчивают, но которая является фундаментальной в этом вопросе. И которую нельзя замалчивать или стыдливо отводить глаза. Речь идет об алкогольной зависимости даже у тех бойцов, которые не пили до участия на СВО.

Самый простой и доступный антидепрессант – это алкоголь. Именно его бойцы покупают еще по дороге домой в отпуск. Наш Центр поддержки участников СВО в Раменском отмечает высочайший уровень такой зависимости у отпускников и комиссованных по ранению, особенно с тяжелыми ранениями.

Пойти к психологу или психиатру с ПТСР или депрессией – это правильный посыл, но факт в том, что ни один боец не говорит себе сам «а не пойти ли мне к психиатру, когда я не могу спать из-за кошмаров». При попытке предложить им визит к врачу бойцы говорят «я что, псих что ли, мне не надо к мозгоправу». А многие считают, что за визит к психиатру их сразу поставят на учёт и они не смогут найти потом работу.

Алкоголь – самый массовый и «народный» способ справиться с ПТСР. Это приводит к тяжелейшим запоям буквально в первую же неделю отпуска или нахождения дома по ранению. На фоне алкоголя и ПТСР у бойцов развиваются психозы и галлюцинации, с которыми их в итоге госпитализируют в стационары. Многие просто не в состоянии выйти из запоя к концу отпуска, пропускают дни убытия, и наш военком вынужден довольно часто связываться с командирами и объяснять ситуацию, чтобы ребят не записали в СОЧ.

Кажется, что проблема решается просто – вызвать нарколога, откапать и всё. Но именно здесь нужна помощь государства.

Сейчас схема с вызовом нарколога или госпитализацией в наркологию выглядит следующим образом: вызов частного нарколога и анонимное лечение – это дорого; госпитализация на несколько дней в городскую наркологию, когда на учёт не ставят – это тоже дорого; официальная госпитализация в городскую наркологию на 21 день влечёт учёт в наркологии, который потом мешает в получении работы, справок и так далее.

Считаем, что от государства требуется разработать особый порядок работы городских наркологий для участников СВО, таких как: бесплатная экстренная помощь (вывод из запоя в период отпуска) без (!) учета; полная госпитализация на 21 день без (!) постановки на учёт.

Требуется, чтобы для участников СВО хотя бы год – два после возвращения домой, наркологии оказывали помощь без учета (!), который бы мог помешать трудоустройству.

Именно связка «наркология – психологическая/психиатрическая помощь» будет работать. Просто психолог или психиатр здесь откровенно не поможет, так как надо признать, что в сознании наших граждан психиатрия – это что-то «карательное» или постыдное. В каждой наркологии есть специалист-психолог. Именно из наркологии можно спокойно отправлять военнослужащего к врачам-психологам и психиатрам на групповые занятия по выходу из ПТСР.

Сотрудники раменского центра были на приеме у врача-психолога в городском психоневрологическом диспансере, которого центру поддержки участников СВО обозначили как специалиста для участников СВО. Он честно сказал, что им пришла «разнарядка» работать с участниками СВО. Но он не знает как это сделать, так как эта нагрузка ложится на их самый обычный график работы в ПНД. То есть они должны где-то найти время для особой работы с участниками СВО, когда даже для штатной работы у них не хватает специалистов. Дополнительная нагрузка не оплачивается, дополнительные ставки не вводятся. То есть это обязаловка, которую некуда день и на голом энтузиазме. И здесь лучшее, что можно сделать – это открыть государственные социальные Центры помощи военнослужащим. Отдельное помещение, отдельный штат врачей, отдельное финансирование. Если работа с ПТСР будет просто «сброшена сверху» на штаты ПНД, то работы по факту никакой не будет. А будут только разговоры и красивые отчёты. Ну и круглые столы под камеру тоже будут, но настоящей помощи ребята не увидят, - акцентировал Михаил Лубошников.

Представители Госдумы пообещали посодействовать внесению этой инициативы в законодательные акты. Более того, Государственная Дума в лице депутата, члена Генерального Совета фракции «Единая Россия» Владимира Плотникова отметила заслуги Михаила Лубошникова за оказание гуманитарной и благотворительной помощи воинам подразделений, выполняющих специальные задачи и неоценимый личный вклад для приближения нашей Победы, вручив Благодарственное письмо.

С конкретным предложением выступила и главный редактор информационного обозрения “Реальная Россия” Ирина Гирш.

- Я предлагаю сделать психологический аудит. Как бы это ни звучало цинично. Каждого человека, который возвращается, необходимо тестировать на степень психического состояния. У нас 21 век, всё переводится в интернет-плоскость, отцифровывается. У нас должен каждый быть на контроле. Не под надзором, а на правильном, полезном для человека, контроле.

Чиновников не победить никогда. Но вот каждому отдельному человеку помочь можно, систематизировав базу проблем, назвав например это “Электронная карточка участника СВО”. В этой карточке необходимо обозначить не только психологические проблемы, но и проблемы с документами, наградами, выплатами, льготами, прописками, ранениями, протезами... и другими нуждами. Зачем гонять людей в в век цифровизации по кабинетам? Есть хороший пример - Госуслуги, через которые мы получаем все что связано с государством: штрафы, статусы, налоги и прочее-прочее. Так же и в этом случае необходим специализированный информационный центр, на котором будет видно движение ваших документов: что рассмотрено, что отложено, каких справок не хватает. В таком случае, я буду себя чувствовать человеком, что я нужна государству, - резюмировала Ирина Гирш.

В заседании круглого стола приняли активное участие заместитель Председателя Правления Фонда имени святого Благоверного князя Александра Невского Николай Бадак и представитель волонтерского центра Заиконопасского монастыря Евгения Мушинская.

Свою точку зрения высказали представитель штаба Гражданской обороны Херсонской области Николай Баранов, обозначив необходимость открытия семейных реабилитационных центров и президент АНО “Центр экспертизы и оценка профэкспертиза” Владимир Кириллов, акцентируя внимание на вопросах трудоустройства участников СВО.

Тема больная, серьезная, требующая незамедлительного участия и общества, и государства. Как говорит президент России Владимир Путин: “Времени на раскачку нет”.